Пороки договоров в римском праве

В древнем jus civile не существовало проблемы расхождения между выраженной и действительной волей сторон. По предписаниям jus civile имела силу любая официально выраженная воля, независимо от факта, выражали ли стороны то, чего хотели в действительности. В то время форма полностью поглощала волю. Проблема расхождения между выражением и волей сторон появилась одновременно с возникновением договоров bonae fidei.

Расхождения между выраженной и внутренней волей сторон
Reservatio mentalis и simulatio
Заблуждение, или error
Обман
Насилие и угрозы
Aetas и laesio enormis
Толкование воли сторон

Расхождения между выраженной и внутренней волей сторон

Договоры bonae fidei возникли в то время, когда в римских экономических отношениях восторжествовал взгляд, что при каждом правовом акте необходимо учитывать и условия, при которых этот акт был заключен. Считалось естественным, что стороны вступают в отдельные сделки с точно определенными целями, выясняют предмет своих переговоров и свободно принимают решение о заключении определенного договора. На основании этого и согласно принципу bonae fidei правомочными считались только такие договоры, при которых стороны знали, для чего они собрались, и свободно приняли решение о заключении договора. Напротив, недействительными считались такие договоры, когда стороны не знали, для чего собрались, и не были свободны в своих решениях при их заключении. В таких случаях существовало расхождение между выражением и волей сторон. Это были reservatio mentalis, simulatio, error, dolus и vis ас metus.

Reservatio mentalis и simulatio

Reservatio mentalis существовала в случаях, когда стороны сознательно заявляли, что желают чего-либо, хотя в действительности этого не хотели, но скрывали это по собственной инициативе или в связи с обязанностью хранить профессиональную тайну перед остальными контрагентами. Такое расхождение между выражением и действительной волей сторон было неправомочно. Любое волеизъявление в этом случае имело силу.

Симуляция существовала в случаях, когда стороны согласно заявили, что хотят чего-либо, хотя в действительности этого не хотели, с целью достижения какой-либо правовой или внеправовой цели: aliud agitur et aliud agi simulatur. Симуляция могла быть абсолютной и относительной. При абсолютной симуляции стороны вообще не хотели заключать договор, но пытались вызвать у третьих лиц впечатление, что договор действительно заключен. Относительная симуляция проявлялась тогда, когда стороны по видимости заключали один договор, а в действительности стремились заключить совсем другой.

Абсолютная симуляция не имела никаких последствий для правовых отношений между сторонами, но могла привести к их солидарной ответственности перед третьими лицами, если последние потерпели ущерб от симулированных актов. В таких случаях симуляция могла считаться деликтом. Относительная симуляция могла быть источником правовых отношений и между самими сторонами. Это случалось тогда, когда правовая цель, которую стороны в действительности хотели достигнуть (negotium dissimulatum), имела силу, так как симулируемый акт отвечал минимуму условий, необходимых для правомочности договора. В тацих случаях применялся принцип: plus velere quod agitur quam quod simulate concipitur.

Заблуждение, или error

Заблуждение, или error (ignorantia), являлось ошибочным представлением о каком-либо факте при заключении сделки. Согласно этому, при заблуждении не шла речь о расхождении между выраженной волей и внутренней волей контрагентов. Здесь шла речь о формировании воли вопреки «bonus moribus» или «aequitati». Именно поэтому римские юристы считали, что заблуждение предопределяет недействительность акта: nоn consentiunt qui errent; quid enim tam contrarium consensui est, quam error, qui imperitiam detigit — не существует согласия между теми, кто заблуждается; истина противоречит согласию по заблуждению, под которым скрывается незнание. При актах, заключенных по заблуждению действовал принцип: nulla voluntas errantis est.

Однако не всякое заблуждение или ошибочное представление являлось право-релевантным. Для этого требовалось несколько условий: оно должно было быть приемлемым, существенным и возникать по незнанию фактов (error facti).

Заблуждение было приемлемым (error tolerabilis или error justus), когда его нельзя было приписать крайней небрежности заблуждающегося лица. Заблуждение было существенным (error essentialis), когда относилось к незнанию существенных фактов. Если шла речь о несущественных фактах, применялось правило: de minimis non curat praetor — судья не судит о мелочах.

Заблуждение не могло относится к незнанию предписаний правопорядка (error juris), так как существовала предпосылка о том, что все граждане знают право: juris quidem ignorantiam cuique nocere — любому вредит незнание права. В виде исключения, воины, женщины, несовершеннолетние и некоторые неграмотные люди иногда могли сослаться на error juris как на основание для погашения сделки.

Согласно этому, для того, чтобы быть право- релевантным, заблуждение должно происходить из незнания фактов, существенных для заключения договора (error facti). Error facti, или заблуждение по фактам, являлось право- релевантным, если одновременно являлось и tolerabilis и essentialis: facti vero ignorantiam non nocere — никому не вредит незнание фактов.

Приемлемые и существенные заблуждения по поводу фактов, существенных для заключения сделки (error facti) делились на несколько видов.

Error in negotio являлось ошибкой в сущности и содержании сделки. Такая ошибка возникала, когда между сторонами не было точно и согласованно утверждены элементы договора, который они намеревались заключить (одна сторона полагала, что речь идет о договоре найма, а другая о договоре дарения). Достигнутое соглашение в таких случаях было мнимым и поэтому не приводило к заключению сделки.

Error in persona являлась ошибкой о существенных качествах контрагента, или личности стороны, с которой заключался договор. Эта ошибка возникала при сделках institutu personae, как и при актах наследственного и брачного права.

Error in objecto, или error in corpore, являлась ошибкой в предмете престации. Такая ошибка случалась, когда стороны при заключении договора имели в виду не один и тот же предмет, соответственно — одну и ту же престацию (кредитор имел в виду дом в Риме, а должник — дом в окрестностях Рима). Error in objecto не возникала, когда стороны имели в виду один и тот же предмет, хотя и описывали его неверно: falsa demonstratio non nocet — ошибочное описание предмета не вредит.

Error substantia являлась ошибкой о сущности или о существовании предмета престации, т. е. заблуждение о материале, из которого был сделан предмет (покупатель считал, что покупает золотой кубок, а кубок был позолочен). Классические юристы к таким ошибкам относились с недоверием, но возобладал взгляд, что такие ошибки могут приводить к недействительности договора.